Две компании заключили договор. Компания А должна была поставить товар, компания Б — оплатить его, согласно утвержденному графику. Первая исполнила договор, вторая оплату задержала. Компания А предпринимала попытки добиться от компании Б исполнения обязательств путем переговоров, но у компании Б каждый раз появлялись предлоги откладывать оплату. Спустя полгода ни к чему не приводящих встреч компания А направила письменную претензию контрагенту. Компания Б предложила новую встречу, однако компромисса достичь не удалось: компания А требовала деньги за товар как можно скорее, компания Б настаивала на том, чтобы отложить расчет, ссылаясь не сложности в работе со своими контрагентами. Компания А подала иск в арбитражный суд.

Или вот история. Строительная компания (субподрядчик), выполнив работы на торговом комплексе, не получила финансирования в полном объеме, как было оговорено в договоре. Генподрядчик же был уверен в недобросовестном исполнении работ со стороны субподрядчика. Спор удалось урегулировать путем переговоров, так как юристы убедили своих клиентов в крайней длительности и дороговизне судебного урегулирования спора. Для того чтобы доказать некачественное выполнение строительных работ, нужна была дорогостоящая строительно-техническая экспертиза, к чему ответчик оказался не готов. Кроме того, за несвоевременное исполнение обязательств по договору ему грозила солидная неустойка.

Эксперты говорят, что и в первом случае спор можно было решить до суда, и называют причины, из-за которых компаниям не удается договариваться.

Плюсы
Есть пять самых распространенных, по мнению юристов, конфликтов, которые приводят компании в суд. Это взыскание задолженности по уже исполненным договорам, оспаривание результатов торгов, аукционов, тендеров и признание их недействительными, налоговые споры, земельные вопросы и конфликты вокруг недвижимости, споры о несостоятельности компаний.

По словам Анны Филоненко, председателя Центра общественного контроля, последние споры длятся особенно долго, годами, поскольку процедура банкротства включает в себя четыре стадии, каждая из которых имеет определенные сроки для исполнения (от 6 до 18 месяцев), да еще и с возможностью продления, пока конкурсный управляющий не отсудит все долги, входящие в активы предприятия-банкрота. При этом в половине из перечисленных случаев предусмотрена досудебная возможность урегулирования конфликта. Она мало того что обычно прописывается в договоре, но еще и закреплена законодательством в ст. 131, 132, 135 ГПК РФ, ч. 5 ст. 4 АПК РФ, напоминает Анна Филоненко.

У опрошенных экспертов нашлось немало аргументов в пользу досудебного разрешения споров.

Во-первых, как отмечает Анна Филоненко, если пропустить такую возможность, то суд откажет в рассмотрении иска. «При этом сам факт предпринятой одной из сторон попытки досудебного урегулирования воспринимается судьями обычно положительно и может увеличить шансы на удовлетворение иска», — говорит она.

Во-вторых, по словам адвоката Глеба Плесовских, судебный порядок разрешения споров так или иначе связан со значительными затратами, как временными, так и материальными. Так, истец при обращении в суд вынужден оплатить государственную пошлину, размер которой напрямую зависит от цены иска, а также нести расходы на услуги представителя в суде, экспертные исследования (при необходимости).

«Разумеется, в случае вынесения судом решения в его пользу эти затраты будут возложены на ответчика, — уточняет Глеб Плесовских. — Однако по опыту можно с уверенностью сказать одно: от момента подачи иска в суд до момента фактического получения присужденной суммы может пройти много месяцев».
  

У многих крупных заказчиков есть негласное правило не привлекать к выполнению работ или оказанию услуг организации, которые судятся, причем неважно, со своими заказчиками или подрядчиками. Компания судится с заказчиками — плохо, потому что это может говорить о потенциальных судах с ней самой. С подрядчиками судится — тоже плохо, потому что не смогла договориться, а значит, это может быть возможный признак «недоговороспособности» компании.


Иван Васильев, заместитель директора краудлендинговой платформы Penenza.ru, подтверждает это, ссылаясь на практику урегулирования споров в своей компании. «Клиент-заемщик вместо того, чтобы вернуть средства кредиторам, вывел деньги на свой расчетный счет, — рассказывает он. — Нас начал вводить в заблуждение, мол, это произошло по ошибке бухгалтера, сотрудник сейчас в отпуске, сломалась ЭЦП, и всячески затягивать процесс. Мы проинформировали клиента о последствиях, назвали сумму неустоек и его ответственность. Клиент проявил благоразумие и средства возвратил. Около 70% конфликтов мы улаживаем именно в досудебном порядке. С остальным идем в суд. Для нас плюс досудебного решения в том, что мы получаем долг плюс проценты в течение короткого времени. Но есть и минус — хоть через суд и можно взыскать сумму больше вместе с неустойками, согласно договору займа, но это по времени может тянуться долго».

Аргумент экономии приводит и Ирина Кибина, эксперт по социальному взаимодействию, разрешению конфликтов. По ее мнению, самый главный плюс досудебного урегулирования — экономия времени, средств, эмоциональных ресурсов топ-менеджмента и юристов, которые нужно будет потратить, если дело дойдет до суда.

«Даже в условиях полной вроде бы правоты истца не факт, что решение будет в пользу того, кто идет в суд», — добавляет эксперт. А главное, говорит она, не доводя дело до суда, есть возможность сохранить хорошие отношения между бизнес-партнерами.

Существуют и неочевидные плюсы, говорит Евгения Заварская, управляющий партнер The Lawyers. «Например, судебные акты по всем арбитражным делам публикуются в Интернете, а следовательно, любому будет известно о наличии и, что немаловажно, содержании вашего конфликта, — предупреждает юрист. — Кроме того, у многих крупных заказчиков есть негласное правило не привлекать к выполнению работ или оказанию услуг организации, которые судятся, причем неважно, со своими заказчиками или подрядчиками. Компания судится с заказчиками — плохо, потому что это может говорить о потенциальных судах с ней самой, с подрядчиками судится — тоже плохо, потому что не смогла договориться, а значит, это может быть возможный признак «недоговороспособности» компании».

И все-таки, несмотря на многочисленные преимущества мирного разрешения споров, российские компании, судя по всему, не спешат искать компромиссы до суда.

Формальный подход
Статистику, сколько споров решено в досудебном порядке, найти не удалось. Ни в Российском арбитражном центре (РАЦ) при Российском институте современного арбитража, ни в Центре медиации и права помочь с цифрами не смогли. Как поясняет Глеб Плесовских, до недавнего времени в нашей стране существовало довольно большое количество так называемых третейских судов. Такой суд представляет собой самостоятельное арбитражное учреждение, которое может быть как постоянно действующим, так и созданным для рассмотрения конкретного дела. Его правоприменительная деятельность основана на свободном волеизъявлении двух сторон, то есть стороны конфликта должны заранее договориться о рассмотрении потенциальных споров конкретным арбитражным учреждением.

«Позитивное со всех сторон на первый взгляд начинание обернулось значительными злоупотреблениями в виде создания «карманных» арбитражных учреждений, действующих в интересах конкретных юридических лиц, — рассказывает Глеб Плесовских. — Это привело к столь необходимому реформированию отрасли. С 1 ноября прошлого года в соответствии с ФЗ «Об арбитраже (третейском разбирательстве)» в России администрирование третейских разбирательств (арбитража) вправе осуществлять только некоммерческие организации, которым такое право предоставлено правительством Российской Федерации. На данный момент таких организации всего две: РАЦ и Третейский суд при объединении промышленников и предпринимателей. Обращение в третейский суд в обязательном порядке предусматривает процедуру медиации или же переговоров».

Судить по косвенным показателям, например по данным сводного отчета о работе арбитражных судов РФ, о том, насколько часто российский бизнес решает конфликты в досудебном порядке, можно лишь с большой долей допущения.

Зачастую ответчику достаточно «пинка» в виде судебного иска, чтобы все решилось миром. Но российский бизнес, судя по всему, не особо спешит решать бизнес-конфликты полюбовно. 


«Количество поданных заявлений не соответствует количеству рассмотренных дел, так как часть из них как раз разрешается в досудебном порядке в той или иной форме. Зачастую ответчику достаточно «пинка» в виде судебного иска, чтобы все решилось миром», — комментирует Глеб Плесовских.

Так что если допустить, что одна из причин возникновения разницы между поданными делами и рассмотренными (112 198 в 2017 году против 71 208 в 2016 году) состоит в мирном урегулировании спора, то российский бизнес, судя по всему, не особо спешит решать бизнес-конфликты полюбовно. Эксперты с этим отчасти согласны.

Практика досудебного урегулирования споров между компаниями носит в большей степени формальный характер, полагает Глеб Плесовских. «Например, одна сторона (будущий истец), соблюдая формальности, направляет другой стороне (будущему ответчику) официальную претензию, где излагает свои требования, предлагая удовлетворить их в досудебном порядке, — объясняет он. — В некоторых случаях этот механизм работает, и стороны действительно садятся за стол переговоров, дабы прежде всего избежать увеличения возможных расходов. В остальных же случаях такая претензия служит лишь одним из документов в пакете, подаваемом в арбитражный суд. Почему так происходит? Истец хочет защищенности и гарантий соблюдения своих прав. Эти гарантии предприниматели вполне обоснованно видят в арбитражных судах, решения которых обязательны для исполнения».

Пчелы и уксус
Причин, почему компании не спешат за стол переговоров, как и аргументов в пользу досудебного урегулирования, тоже немало.

«Бывают ситуации, когда компании на самом деле решают какой-то скрытый вопрос, и судебный иск становится поводом надавить на оппонента», — говорит Ирина Кибина. Кроме того, по ее мнению, в странах, где законодательство высокорисковое (и Россия к ним тоже относится), многие решения легче решить через суд, чтобы потом не было проблем. Но это не значит, что у компаний плохие отношения. «В российском законодательстве подчас бывают такие взаимоисключающие требования, что сторонам приходится идти в суд, чтобы потом не возникло проблем, — поясняет Ирина. — В суд обращаются за решением тупиковых вопросов, для которых нужно судебное решение, чтобы в дальнейшем на его основе построить сотрудничество. То есть не сначала посотрудничать, а потом идти в суд, а наоборот, через суд к сотрудничеству».

«Хотя для бизнеса досудебное урегулирование означает зачастую уменьшение сроков решения вопроса и снижение издержек, тем не менее в отдельных случаях, наоборот, история может затянуться во времени, и последствия будут, так сказать, необратимы, — говорит Анна Филоненко. — Например, за обязательный период досудебного урегулирования должник может избавиться от активов, на которые накладывается взыскание уже судом. Так что иногда лучше не медлить».

Многие компании идут в суд, потому что с иерархичными и бюрократическими компаниями сложно договариваться. Когда свои обязательства не выполняет сильная вертикальная компания, чем заводиться с переговорами, легче просто подать в суд, там все и решить. Но работать с ней вы врядли дальше будете.

По словам Ирины Кибиной, многие компании идут в суд, потому что с иерархичными и бюрократическими компаниями сложно договариваться. «То есть на определенном уровне управления договоренности достигнуты, но на уровне чуть выше их дезавуируют. Когда свои обязательства не выполняет сильная вертикальная компания, чем заводиться с переговорами, легче просто подать в суд, там все и решить, — говорит Ирина Кибина и сразу предупреждает: — Но нужно понимать, что вы вряд ли будете с этой сильной вертикальной компанией работать дальше».

Ну а кроме того, современное общество еще не готово к такому «цивилизованному» способу разрешения споров, как медиация, полагает Олег Иванов, руководитель Центра урегулирования социальных конфликтов, председатель Коллегии медиаторов при Торгово-промышленной палате Московской области.

«Мы помним, как решались вопросы между бизнесменами в 1990-е годы. Сейчас все чаще люди обращаются в суд, но до медиации общество пока не доросло, — говорит он. — Кроме того, адвокатское сообщество, зарабатывающее себе на хлеб судебными разбирательствами, выступает против разрешения споров посредством процедуры медиации. И это понятно — медиаторы таким образом покушаются на часть их заработка. Однако я уверен, что этот институт будет успешно развиваться и со временем станет наиболее действенным механизмом урегулирования противоречий между бизнесменами».

«В России предпочитают жесткий стиль управления, — в свою очередь пытается объяснить неготовность бизнеса к медиации Ирина Кибина. — Самый популярный курс у топ-менеджеров — жесткие переговоры. Только пользы от него крайне мало. Есть такая поговорка: пчелы быстрее летят на мед, чем на уксус. А у нас при переговорах пытаются ловить как раз на то, на что не ловится».

В такой ситуации при переговорах часто нужен посредник, не вовлеченный в конфликт, который поможет найти общий язык. Это и есть медиатор, человек, который будет действовать в лучших интересах одной и другой стороны. Его задача помочь сторонам выйти из конфликта win-win.

Очень часто у топ-менеджеров есть проблемы эго. Им важна личная правота. Нужно так выстроить ситуацию, чтобы обе стороны были правы, и эго всех сохранено.


«Медиатор не принимает ничью сторону спора, его задача — создать комфортную обстановку и помочь сторонам договориться, найти взаимовыгодные решения, — поясняет Олег Иванов. — А значит, не будет победителя и проигравшего: будут равноценные стороны разрешенного конфликта. Это крайне важно для бизнеса, поскольку в дальнейшем стороны вполне могут продолжить совместную деятельность». Такой человек, по словам Ирины Кибиной, нужен еще и потому, что на уровне топ-менеджеров очень сильна инерция решений. Иногда, чтобы разрешить ситуацию, нужно сделать шаг в сторону, посмотреть со стороны, а им уже трудно это сделать.

«Очень часто у топ-менеджеров есть проблемы эго. Им важна личная правота. Дальше все умрите — я прав. Как в этой ситуации разрулить — это задача. Нужно так выстроить ситуацию, чтобы обе стороны были правы, эго всех сохранено», — говорит эксперт.

Комментарий

Алексей Елисеенко, юрист корпоративной и арбитражной практики «Качкин и Партнеры»:

«В качестве возможного способа досудебного урегулирования споров может рассматриваться процедура обращения к независимому посреднику (процедура медиации). Федеральный закон от 27.07.2010 № 193-ФЗ «Об альтернативной процедуре урегулирования споров с участием посредника (процедуре медиации)» устанавливает, что процедура медиации является способом урегулирования споров при содействии медиатора на основе добровольного согласия сторон в целях достижения ими взаимоприемлемого решения. Отмечу, что, несмотря на то что соответствующий федеральный закон был принят в 2010 году, процедура медиации так и не получила сколько-нибудь заметного распространения на практике, хотя она потенциально может быть эффективным способом досудебного урегулирования спора.

В то же время нельзя утверждать, что процедуры досудебного урегулирования споров пользуются в России значительной популярностью, что, возможно, объясняется присущими им недостатками. Так, для эффективного применения процедуры досудебного урегулирования необходима воля всех сторон спора на мирное урегулирование конфликта, что не всегда возможно на практике. Другим существенным недостатком является то, что стороны, урегулировавшие спор мирным путем, впоследствии могут опять нарушить достигнутые договоренности, что выльется либо в новый раунд переговоров, либо в возникновение судебного спора».