«Лазаревское» заканчивает уборочную, и можно делать первые выводы и первые прогнозы.

Вывод первый: в природе все по-прежнему. Пшеница взошла, рапс тоже, а равно и остальные культуры. Какие-то из них уродились чуть лучше, какие-то чуть хуже, но в целом все без существенных изменений. Но пришла осень, и понеслись новости: ФАС предупреждает «Агроторг» о завышении цен; подорожают макароны из-за роста цены сырья на них; Минсельхоз призывает принять меры для сдерживания цен на мясо птицы… А журналисты массовых газет задаются вопросом: «А что еще подорожает это осенью?»

Отвечаю: подорожает все, а особенно – то, о чем спрашивают журналисты. Поэтому вывод второй: многое изменилось в природе регуляторов, и ни к чему хорошему это не приведет.

Ну а изменение цен в магазинах – это уже следствие, причем целой совокупности факторов, главный из которых отсутствие стратегии. За год подорожание бензина и солярки составило 12 – 13%, минудобрений от 15 до 64%, средств защиты растений по некоторым, особенно востребованным, позициям, до двух раз. Повысились отпускные цены – но далеко не все. Что будет дальше?

После года административного сдерживания возникает ощущение, что регулятор никак не может понять, чего именно он хочет.


Он хочет вышколить торговые сети? Или он хочет обеспечить стабильность цен на основные товары народного потребления? Потолки ценовых надбавок; гарантированные поставки… Что только не вводили. А цены, если что, стабилизируются сами, вопрос лишь, на каком уровне, потому что публикуемые в последние исследования говорят, что недополученная выручка аграриев РФ в 2021/2022 сельхозгоду из-за плавающей пошлины на зерно составит $2 млрд, в том числе $1,862 млрд — при экспорте пшеницы.

Уверена, аграрии будут пытаться компенсировать недополученную выручку. Организованный рынок, финансовый, например, построен на мониторинге – новостей, сводок, информации. Оценка – давно стала стратегической игрой, давно существуют маркет-мейкеры, инфлюенсеры и т.д. Это другая, новая реальность, сейчас нельзя с помощью калькулятора рассчитать некую «справедливую цену». Если я скажу, что вижу «справедливую цену», мне никто не поверит, меня даже не услышат. Но если это скажет Имя, а еще лучше, если «справедливую цену» объявит Нью-Йоркская биржа – совсем другое дело. Слухи, что цены на продукты повысятся, должны на что-то опираться:
- Откуда вы знаете, что повысятся?
- По телевизору сказали.
- А кто?
- Да вот, какой-то маститый экономист. Причем собеседник порой может назвать его имя, их знают, к ним прислушиваются. Это работает по принципу «знающие люди сказали», и все, кто пережил хотя бы один кризис, запасаются. Это описано в теории перспектив: если у тебя есть выбор много потерять или мало выиграть, при угрозе больших потерь ты действуешь не раздумывая. Страх потерь перевешивает расчеты выгод. Экспортные ограничения – инструмент, используемый многими, но он редко приводит к ожидаемым результатам.

Вспоминается новейшая история Венесуэлы, где после запрета экспорта бананов в стране резко подорожали – бананы.


Есть же элементарный экономический расчет, скорее, даже бухгалтерский. Допустим, у меня сельскохозяйственное предприятие, работающее на внешних рынках. У меня есть бюджет на год. Денежные потоки, cash flow, и в нем заложены объемы экспорта и предполагаемая выручка. Исходя из этих предположений я делаю траты, инвестирую в развитие. Я даже могу брать кредиты, исходя из предполагаемой выручки. И вдруг у меня эта выручка слетает. Что мне делать, чтобы свести баланс? Закрывать инвестпрограммы? Увольнять работников или сокращать им зарплаты? Первейшее средство для выправления баланса – повысить цены.

Экономические расчеты имеют дело с динамическими величинами, с потоками. Очень часто предприятие тратит деньги не те, что заработало вчера, а те, что предполагает заработать завтра. Тем более – крупные предприятия. Слава богу, мы не занимаемся экспортом. Вторая проблема – замещение. Почему бы не перебросить продукцию на внутренний рынок? Допустим, я экспортирую пшеницу, сколько-то условных тысяч тонн. И вот я выбрасываю их на внутренний рынок в качестве поставщика. Мои потребители, скажем, перерабатывающие предприятия, видят, что пшеницы стало много. А станет еще больше, так как запрет на экспорт будет продлен. И – не продлевают старые контракты. Тем временем покупатели, «конечные потребители», услышали, что государство поставило заградительные пошлины на экспорт и не собирается отказываться от этого, и ждут того же самого: снижения уже розничных цен. Будучи людьми практичными, они вполне могут отказаться «до времени» от покупок. Появляется многовекторное давление, не только со стороны поставщиков, но и ожидающих снижения цен потребителей – на всех этапах производственной и торговой цепочки.

Затем начинаются переговоры, консультации, война никому не нужна, и консенсус обнаруживается в области недоумений от действий правительства. И все начинают действовать наоборот, а вовсе не так, как правительство ожидало: создавать искусственный дефицит. Та же пшеница, это хлеб, макароны – она же лежит на самом дне потребительской корзины, и создать на нее жесткий спрос ничего не стоит. Если занижать поставки, народ не выдержит. Достаточно сбоя недели на три в любом крупном городе – и все, покупатели уже согласны на повышение цен.