Интересы Александрова простираются далеко за пределы молочного рынка. По первому образованию он врач, и, заработав на глазированных сырках, теперь он опять вкладывается в медицину. Открыл и клинику в Москве, и центр для похудения в Латвии, а теперь инвестирует миллионы долларов в исследования, которые позволят излечить человечество, вернее мужскую его часть, от эректильной дисфункции. На табуированные темы предприниматель говорит с настоящим увлечением, легко и свободно, периодически пересыпая свою речь сочными выражениями, которые по понятным причинам нам пришлось вырезать или заменить на аналоги.

При этом перед началом разговора Борис Александров аккуратно выясняет отчество собеседника, а потом тебя называет именно так — на старорежимный манер. Так что инициалы на каждой упаковке стоят не просто так. Б.Ю. — это Борис Юрьевич.

Борис Юрьевич, вы же в Латвии сейчас живете. И один из бизнесов у вас работает там же. Помощь бизнесу в России — это очень острый вопрос. Вам, как предпринимателю в Латвии, государство оказывало какую-то помощь?
— Нет, наоборот, скорее препятствует. Во-первых, жители России, к примеру, не имеют права покупать здесь землю, а только недвижимость. Но Латвия — в основном сельскохозяйственная страна, и, не имея доступа к земле, возможности для бизнеса сильно ограничены. У нас в Латвии центр похудения — а это гостиница и земля, где люди ходят, чтобы похудеть. Вот ее я не имею права купить. Во-вторых, мы не имеем права здесь открывать счета. Нет — и все. Приходится каждый раз выкручиваться. Конечно, я рассказываю про себя, может быть, у кого-то по-другому все складывается.

А вообще бизнесу в Латвии оказывают помощь во время пандемии?
— Нам — нет, потому что мы работаем. Оказывают помощь тем, кто закрыт по причине эпидемии. Им дают зарплату. И не только тем, кто обязан был закрыться.
Латвия же небольшая страна, здесь живет около 2 млн человек. И многие жили за счет туризма. Особенно в таких городах, как Рига, Лиепая, Юрмала. И, к примеру, я знаю, что в Юрмале закрыты две крупнейшие гостиницы. И им дали деньги на зарплату: за первый месяц, по-моему, 100%, за второй — где-то 75%.
Но мы не закрываемся, потому что есть народ и, конечно, мы соблюдаем все правила, поэтому никакой такой помощи по налогам я пока не вижу.

Ваше мнение как профессионального врача особенно ценно по следующему вопросу. Вы как-то сказали: «Вирус — это полная ерунда, это бабки, которые Китай сделает, обманув весь мир». Ваша точка зрения по этому вопросу не изменилась?
— Нет, она абсолютно не изменилась. Более того, скажу, что это не полная ерунда, а полня херня. Это я, как врач говорю. Потому что смертность от этого вируса ничуть не превышает смертность от СПИДа, но никто же половые отношения не запрещает из-за этого! До идиотизма же доходить нельзя! Наиболее разумные люди понимают, что нужна личная профилактика. Вирус не прыгает и не скачет, пути его распространения ясны. Самый простой из них — воздушно-капельный. Поэтому носите маски, чтобы к вам не попал вирус. Маски должны носить больные люди, чтобы они не выделяли вирус с мокротой. Кроме того, раз он передается контактным путем — через руки, нужно их мыть, то есть обращать внимание именно на личную гигиену. Вот эти простые вещи в Латвии очень четко соблюдают: здесь нужно быть друг от друга на расстоянии 2 метров и не больше двух человек, если вы не родственники. Этих мер оказалось достаточно для того, чтобы заболеваемость в Латвии была минимальной. По-моему, 20 с чем-то человек умерло за весь этот период. А зачем это ВСЕ было нужно — в конце концов это выяснится.
  
Все говорят, что мир изменился необратимо. Молочный рынок тоже?
— Нет-нет-нет. Есть некоторые общие тренды. Как они называются — вегетаринцы, веганы, ну мало ли м…в всяких, которые считают, что молоко вредно. Их всех выкормила мама молоком, поэтому говорить о том, что молоко вредно, — это, мягко говоря, близко к идиотизму. Молоко — полезный, прекрасный продукт. Смотрите, чисто теоретически природа действительно может все это регулировать. Допустим, когда весной белая медведица рожает медвежонка, еды еще недостаточно. И чтобы самец не убил медвежонка и не выпил молоко, природа должна как-то от этого оградить. Из-за этого предположительно в молоке появляются какие-то вещества, которые не очень хорошо переносятся взрослыми.
Да, есть очень небольшой процент людей, у которых после молока понос или какая-то аллергия. Ну так, а у кого-то есть аллергия на клубнику. И что теперь — клубнику не выращивать? Так что не нужно выдумывать проблему, которой на самом деле нет.
У некоторых людей существует непереносимость молочного сахара — лактозы, но когда мы из молока делаем творог, молочно-кислые бактерии едят этот молочный сахар и, соответственно, в твороге его практически нет. Поэтому, даже если человек не пьет молоко, он может есть творожные изделия. Вы знаете, особенно эти веганы и вегетарианцы напирают на то, что, если они будут есть только растительную пищу, они будут дольше жить. Но нет, большое всемирное исследование, проведенное этими же веганами и вегетарианцами, доказывает, что средняя продолжительность жизни одинакова. Так что это все выдуманная проблема. Но, так как я бизнесмен, раз есть спрос на рынке, то нужно создавать предложение, поэтому мы тоже кое-что выпускаем. У нас веганов пока немного — где-то 1-2%, на Западе их доля доходит до 20-30%, но, думаю, этот тренд потихонечку пройдет.

А из-за вируса ваша компания что-то изменила в своей работе? Может быть, изменился спрос и вы скорректировали ассортимент?
— Нет, пока ничего не меняли особенно. Люди как ели молочные продукты, так их и едят. Мы пока только растем. Растем почему? В связи с карантином был ограничен доступ продуктов питания в Москву из других регионов.
Представьте себе, если в Краснодарском крае карантин, водитель, который приехал оттуда, должен пройти инкубационный период. Ну кто себе может позволить держать машину с молочными продуктами 2 недели! Поэтому, ясное дело, подвоз продуктов нашего профиля в Москву уменьшился, и за счет этого мы выросли. Даже иногда не справляемся с поставками. А в остальном Бог нас пока миловал. Мы ввели четкий контроль на предприятии, у нас круглосуточно дежурят доктора, кстати, из нашей же больницы, мы каждый день делаем осмотр, каждый день мерим температуру, все прошли тест на коронавирус, все ходят в масках и халатах. При нормальной отработке противоэпидемических мер можно спокойно работать.

Насколько выросли продажи за 2 месяца карантина?
— Доходило до 15%.

Фантастика! При этом бесконечно говорят, что люди экономят каждую копейку, а у вас продукция премиальная…
— У нас не только премиальная продукция, те же сырки мы выпускаем и дешевые, и средние по цене, и дорогие… Отчего зависит цена сырка? Употребляем ли мы для покрытия шоколад (и тогда это действительно премиальный сегмент) или глазурь. Но в любом случае я не вижу, чтобы у нас что-то падало.

 Даже премиальный сегмент?
— Понимаете, у нас же разница в цене получается где-то 10-15 рублей. Если 10 рублей являются для человека большой суммой, то, конечно, он отреагирует, но пока этого не происходит. Что-что, а пожрать мы все любим.

Слышал, что вы уже подошли к пределу производственных мощностей. Существуют ли планы по их расширению?
— Да, мы работаем над расширением. Кое-что будем докупать. Но об этом сейчас тяжело говорить — везде же кордоны на границе. В любом случае производственную линию нельзя поставить за один день и даже за один месяц. Ее нужно привезти, ее нужно собрать. На это обычно уходит 3-6 месяцев. Но мы и так всегда работали круглосуточно.

Вы действительно в своей рыночной нише контролируете 40% рынка?
— Нет, в премиум-сегменте мы контролируем где-то 90%. А в целом в производстве сырков занимаем около 60-70%.

Разве есть еще куда расти?
— Мы же занимаемся не только сырками, а выпускаем около 400 наименований продукции. И молоко, и кефир, и сметану, и кисели… В тех же сырках у нас рост где-то 5-7%.

А экспортом вы занимаетесь?
— Мы уже работаем. В Америке 300 магазинов, а также в Канаде, в Китае, в Японии немножко. Этим не мы уже занимаемся, а посредники. Руки просто до этого не доходят.

Ваши сырки — продукт для эмигрантов или местные тоже уже поняли, что это такое?
— Смотрите, в Америке это эмигранты. Там 2 млн русскоязычных, и, как правило, они живут достаточно компактно. По всей Америке есть русскоязычное комьюнити, русскоязычные магазины, и там представлен наш товар. К примеру, в трех штатах, которые соприкасаются друг с другом, — Нью-Йорке, Нью-Джерси и Пенсильвании — живет примерно 900 тыс. русскоязычных. Ясное дело, что они приезжают в Нью-Йорк отовариваться в тот самый Брайтон. Кроме того, во многих городах, например в Бостоне, тоже есть русскоговорящие районы.
А сейчас наши сырки уже пошли в Японии, правда, там есть своя специфика. Срок хранения сырка в обычных условиях где-то 15 дней, поэтому они едут в Японию в замороженном виде. Делаем такую экстренную заморозку. Так вот японцы, оказывается, перед едой засовывают сырок в микроволновку. Я еще не пробовал так.

Вы по-прежнему ежедневно занимаетесь молочным бизнесом или принимаете только стратегические решения?
— Давайте так, ежедневно, конечно же, не занимаюсь, но у меня есть менеджеры, которые круглосуточно следят за процессом. Кроме того, в Москве и Московской области за каждым районом закреплен человек, который ежедневно покупает в пяти магазинах товар и докладывает о том, каково качество. Я занимаюсь именно контролем качества, потому что мое глубокое убеждение: качество товара на самом первом месте. Если товар качественный, все остальные вопросы можно решить. Кроме того, вы знаете, еж — птица гордая: не пнешь — не полетит. Поэтому заставляю своих менеджеров разъезжать по странам мира и искать новые продукты. Тут тоже все просто понятно: разве мы раньше суши или сашими ели? Нет, конечно. А сейчас их ест каждый второй. При этом наши сырки тоже уже есть в Японии. Таким образом, всегда нужно держать руку на пульсе и отслеживать новые тренды. Другое дело, что изменения в пищевом поведении идут значительно медленнее, чем, к примеру, в моде. Все знают великий бренд Zara. У Ортега в последнее время было около 600 дизайнеров, которые посылали по всему миру людей, чтобы они покупали образцы новой обуви и платьев, а потом смотрели, что может хорошо продаваться на тех рынках, где присутствует Zara. Тот, кто отслеживает, тот выживает и развивается.

На молочном рынке России есть два международных монстра — Pepsi и Danone. Как вообще можно работать и расти, когда у тебя конкуренты с абсолютно безграничными финансовыми ресурсами?
— Посмотрите на меня! Не худой, не умираю с голода! Значит, можно работать! Знаете, как Суворов говорил: «Мы русские и потому победим». Они тоже люди! И представляете, что такое управлять предприятием из Америки. Ясное дело, что мы более гибкие, более подвижные, быстрее перестраиваемся. Когда ты работаешь на месте, ты всегда быстрее, чем международная компания.
Вспомните историю с пивным рынком. Казалось бы, что более концентрированно, чем пивной бизнес! Однако когда-то «Тинькофф» вылез и всех сделал.
  
Вы до сих пор пробуете всю новую продукцию перед запуском в производство?
— Нет, например, когда запускается что-то, рассчитанное на веганов, это я не пробую. Они сами пробуют. Но большинство наших традиционных продуктов тестирую. Я люблю традиционную русскую вкусную пищу и считаю, что лучше ничего в мире нет. Конечно, есть фуа-гра, но наша печеночка хорошенькая свеженькая ничуть не хуже. Сейчас я еще хочу сделать самые вкусные пельмени. Пока то, что я пробую, меня не устраивает, но не теряю надежды.

Правильно я понимаю, что вы хотите заняться еще и пельменным бизнесом?
— На самом деле это хороший сегмент на рынке. Вся проблема в том, что нет хорошего продукта. Вы любите пельмени?

Достаточно спокойно к ним отношусь!
— А я фанат! Я считаю, что это тоже фантастический продукт. Я вообще люблю пожрать и люблю вкусную еду, но, к сожалению, пельменей хороших нет. Как делала моя мама. Когда берешь пельмень, откусываешь — тесто мягкое, мясо нежное, и оттуда еще и сок выливается. Ищем! К сожалению, очень много потеряно, советские рецепты потеряны, которые имели высочайшее качество. Например, вы помните, какой был киевский торт? И сейчас что! Это же небо и земля! Например, я очень хорошо разбираюсь в красной икре, так как работал на Сахалине. Но ребята: нынешней икре еще очень далеко до той, что была в наше время. Это совсем другой вкус! Вкусы потеряны, потому что те мастера, которые делали эти продукты, к сожалению, уже ушли. А я хранитель тех самых старых традиций.

 Вы будете открывать производство на сторонних мощностях или делать свое?
— Да это не имеет значения, главное, чтобы был хороший рецепт. Проблема же в чем еще? В продуктах! Я помню, как делала пельмени моя мама. Мы жили тогда в Башкирии и ходили за мясом на рынок. Частники корову выкармливали настоящей травой. А сейчас чем кормят корову? И качество мяса совсем другое. Например, я недавно был в Сочи и пробовал хинкали, которые там делают армянские ребята. Высочайшее качество, потому что они покупают мясо у людей, которые выращивают коров в горах. Мясу же не вернешь вкус! Соответственно, не тот товар. Поэтому вопрос значительно сложнее, чем утерянный рецепт. Это еще и утерянное сырье. Давайте так, помните настоящие узбекские дыни, колхозницы?

 Очень смутно!
— Вот в этом и беда вся. Когда берешь эту узбекскую дыню — здоровенную торпеду, разрезаешь ее, то дух стоит по всей комнате. Сладкая!!! А сейчас? То говно, которое продают, разве это дыни?

Пельмени — это перспективный проект или дело ближайшего будущего?
— Если найду человека, который умеет их делать, то медлить не будем.

По первой профессии вы врач, потом стали предпринимателем. Но спустя много лет, по сути, опять вернулись к тому, с чего начинали. На настоящий момент медицина для вас — это уже бизнес или еще стартап?
— Нет, это мое хобби. На самом деле медицинский бизнес у меня никогда не был бизнесом. С чего все началось? Я сделал клинику, которая находится в Москве. Из чисто прагматических соображений. Смотрите, все мои топ-менеджеры, с которыми мы создавали наше дело, — люди старшего поколения, им всем от 60 до 70 лет. Соответственно, моя задача была — сохранить их жизнь как можно дольше, потому что найти достойного менеджера — большая проблема. И оттого, что человек стал на год или на два старше, я от него отказываться ни в коем случае не буду. Лишь бы делал свое дело. Поэтому была создана клиника, в которой все менеджеры должны проходить обследование. Теорий вечного существования больше 100, но есть некоторые практические вещи, которые абсолютно четко продлевают жизнь.
Например, если регулярно обследовать сосуды и сердце, то можно поставить диагноз на ранней стадии. Вы знаете, что смертность от сердечно-сосудистых заболеваний — это 60% от смертности в мире. Это официальные данные по развитым странам, к которым мы относимся. И если я каждый год проверяю сотрудников: какая у них свертываемость крови, проходимы ли сосуды, как работает сердце, то мы эту причину убрали на 95%.
Вторая причина смертности — рак. От него сейчас умирает больше 30% людей. Но если вы делаете обследование, компьютерную томографию, то вы можете поставить диагноз на ранней стадии и в 90-95% случаев излечиться. Вы, наверное, знаете, я сам несколько лет назад заболел раком. Потому очень хорошо все знаю. Тебе вводят радиоактивную глюкозу, в течение часа она распределяется по всему организму, потом делают снимок и по местам ее скопления ищут раковые клетки.
Итого: 60% причин — от сердечно-сосудистых заболеваний и еще 30% — от рака. То есть в 90% случаев я своим сотрудникам увеличил продолжительность жизни. Считается, что это примерно дополнительные 20 лет.

Получается, вы фактически создавали клинику под себя?
— Да-да-да, совершенно верно! То же самое было с центром похудания в Латвии. Люди, которые имеют лишний вес, по статистике, живут на 10-15 лет меньше, чем худые. Соответственно, я четко знаю: если человек не привел свой вес в норму после 60, значит, он не может это сделать самостоятельно. Не потому что он хороший или плохой, а просто не может. Значит, нужно создать такое закрытое пространство, где человек будет лишен соблазнов и будет худеть. И мы создали такое пространство на 400 га. Так что все мои шаги чисто прагматичные — чтобы подольше пожить. Я не понимаю людей, которые хотят выйти на пенсию в 60 или 55. Потому что если ты творишь, если ты ходишь на работу, потому что тебе это интересно, а в результате это, конечно, дает тебе деньги на жизнь, то хочется это удовольствие продлить максимально. Но если вы не получаете от работы удовольствие, то это уже ваши проблемы.

Вы сказали, что медицина — это хобби. Получается, что у вас очень затратное хобби. Вы планируете сделать это бизнесом?
— Я же бизнесмен по натуре, а значит, рано или поздно появляется задача — заработать. Я, кстати, считаю, что сейчас в России климат для предпринимательства просто золотой. Только не ленись — претворяй свои идеи в жизнь. Но почему так много недовольных бизнесом в России? Если ты начинаешь чем-то заниматься, это почти всегда стартап. А по статистике, новое дело выстреливает только в одном случае из десяти. Представьте, 10 человек делают, а получится только у одного. Но человек, у которого не получилось, не будет же признаваться, что ему не хватило настойчивости или таланта. Зачастую человек начинает винить всех, кроме себя. Знаете, все жалуются, что мало денег. Но никто не жалуется, что не хватает мозгов. А у нас — простор, для молодежи особенно: вычислительная техника, компьютерные всевозможные технологии. Главное — не лениться.

А у вас ведь есть еще один новый медицинский проект — по стимулированию потенции и лечению эректильной дисфункции. Это абсолютно бездонная рыночная ниша. Одна из базовых потребностей. Как хлеб, как воздух, как вода… Вы изучали, каков размер этого рынка?
— Да, рынок гигантский, по статистике Всемирной организации здравоохранения, после 40 лет у 40% мужиков есть проблемы с эрекцией. После 50 лет — у 50%. После 60 — у 60%. Считайте, пусть из 7 млрд населения Земли 3 млрд мужчин, то 500 млн человек нуждаются в помощи по поводу эректильной дисфункции. Вот вам глубина рынка. Нет такого мужика, который бы не хотел, чтобы у него с этим делом все было хорошо.

Но, наверное, и конкуренция на этом рынке огромна?
— К сожалению, ее вообще нет. Потому что пока еще врачи не умеют лечить эректильную дисфункцию. Только если ничего не помогает, могут вшить протез. А это все равно что вшить палку. Сейчас это единственный способ выйти из этого положения.

А как же фармацевтические компании? Выпускается же огромное количество средств!
— Вот поэтому огромное количество средств и выпускается, потому что они не помогают. Вы же понимаете — если антибиотики помогают при каком-то воспалении, то все будут их использовать.
А если в этом деле ничего не помогает, вам будут давать десятки всяких препаратов, советовать привязывать на ночь картошку, рекомендовать мясо тигра и всевозможные примочки.

Всегда самое интересное — это момент придумывания. Как появился этот проект? Придумали сами или нашли какого-то врача-самородка, или?..
— На самом деле проект появился давным-давно. Я же после института и армии 10 лет отработал в Сахалинском морском пароходстве на судах загранплавания. Представьте себе — люди уходят в плавание на месяц, на два, на три, на полгода. Соответственно, возникают проблемы воздержания у моряков, особенно у моряков в возрасте. Конечно же, они обращались ко мне с этим вопросом. И уже тогда я начал потихонечку изучать этот вопрос. Окончил субординатуру по дермотовенерологии — это наука, которая в том числе занимается проблемами пиписек. Тогда сексология была не развита, литературы было очень мало, я потихонечку начал этим заниматься. Получается, 40 лет назад это было. Потом и у самого начались возрастные проблемы. Но толчком стала пословица «хороший петух толстым не бывает». Когда мы приехали в Латвию, я искал здесь участки, чтобы открыть центр похудания, и хозяин одного из участков рассказал, что он был очень толстый и у него были проблемы (с потенцией. — Ред.), а потом сбросил килограмм сорок и от этих проблем избавился. Я это запомнил, и уже где-то 3,5-4 года назад мы начали работать вплотную, с использованием обезьян. Экспериментировали в адлерском питомнике и в итоге научились вызывать эрекцию путем электростимуляции малыми токами. Мы ставим на нервы специальные электроды и в любой момент можем добиться эрекции, нажав кнопку на пульте. Конечно, мы хотим в итоге помогать людям.
Сейчас мы уже научно доказали, что у толстых людей отложения жира там, где должна быть эрекция. То есть главные причины ослабления потенции — наличие жира в области кавернозного тела и ослабление мышц, принимающих участие в эректильной функции, которые находятся в малом тазу. На международном урологическом всеамериканском конкурсе за эти открытия нам вручили почетный диплом, медаль и даже $1000. Не знаю, с чего бы это дали эту тысячу, затрачено-то несколько миллионов. Просто почетно.

Получается, проект у вас в том или ином виде в голове был всю жизнь?
— Наверное, да, но вы же понимаете, для любого проекта нужны возможности, чтобы его воплотить. Проекты — это деньги, бесплатным бывает только сыр в мышеловке. И когда появляются свободные деньги, каждый нормальный бизнесмен пытается сделать что-то еще. Я, получается, озаботился мужской потенцией. Каждую обезьяну нужно поить, кормить, у нас в питомнике где-то 35 обезьян, только на кормежку, наверное, уходит тысяч триста в месяц.
  
Сколько вы всего уже вложили и сколько еще необходимо, чтобы вывести его на рынок?
— Вложили, думаю, уже, наверное, 7-8 млн. Не знаю, долларов или евро. Мы и так вкладывали, и так, потому что оборудование в разных странах закупали. А чтобы довести до конца, думаю, нужна еще пара-тройка миллионов.

Насколько премиальным будет этот продукт или услуга?
— Сейчас, к сожалению, это дорого, потому что один набор электродов стоит примерно $20 тыс. Но если организовать их производство, то все обойдется долларов в пятьсот. Так что, думаю, $2-3 тыс. будет достаточно для того, чтобы проводить операции.

Многие исследовательские центры и лаборатории движутся в сходном с вами направлении?
— Конечно, движутся все — швейцарцы, греки, американцы — все понимают глубину рынка, но у нас есть преимущество. Наша российская медицина прекрасна. Я не говорю — в плане качества, я имею в виду в плане возможностей. У меня есть знакомый из Стэнфордского университета — профессор Лю. Он китаец тайваньского происхождения, когда-то приехал работать в Штаты, а теперь входит в пятерку ведущих урологов мира. Чтобы показать его уровень… Вы, наверное, помните, как у одной бабы были шуры-муры с Клинтоном? Как ее… Моника Левински. Клинтон же сначала сказал, что он импотент и ничего быть не может. Тогда пригласили урологов, чтобы проконсультировать, и позвали как раз доктора Лю. Но он отказался. Сказал: не дело врача доказывать, что президент — импотент… Так вот, даже такому великому урологу, как г-н Лю, чтобы получить грант на исследования, нужно потратить год-полтора. А получить разрешение работать на обезьянах — проблема практически непреодолимая. Эти, как их там, «синие» или «зеленые» считают, что обезьяны важнее людей. У нас это пока не так зарегулировано, поэтому если ты получаешь разрешение ученого совета, то спокойно можешь работать и оперировать. Поэтому у нас все возможно — были бы деньги и желание. А рынок, конечно, бесконечный.

Объем рынка — 500 млн человек. Даже если операция будет стоить не $2-3 тыс., а всего $1 тыс., то получается $500 млрд.
— Думаю, рынок даже больше. Он ближе к триллиону, это вообще один из самых больших рынков. Потому что когда мы говорим про 500 млн человек, то это те, кому 40+. Но с учетом стрессов и неподвижной жизнью у офисных работников, несколько десятков миллионов людей, которым в районе 30, тоже имеют те же самые проблемы. Проблемы перенапряжения на работе, борьба за выживание, конечно же, нервную систему людей треплет здорово. А то, чем мы занимаемся, позволяет все быстро привести в норму.
Смотрите, у меня, например, стоит кардиостимулятор. Вы знаете, что это такое? Частота сокращения сердца в покое должна быть примерно 60 ударов в минуту. У 1 млн людей год в связи с разными болезнями частота сокращений уменьшается, например, у меня она дошла до 29 ударов в минуту. Это уже на грани жизни и смерти. И мне поставили кардиостимулятор, с которым я живу больше 10 лет. Я его периодически подзаряжаю и живу. А почему такой кардиостимулятор не сделать на полметра ниже, и там все будет работать, так же как сердце стучать. Идея-то очень простая!

Рассказывают, что вечные лампочки были придуманы давным-давно, но они не появились на рынке только потому, что существовало лобби производителей обычных лампочек. Сейчас есть многомиллиардные фармацевтические компании, которые выпускают средства для потенции. И соответственно, они, наверное, не заинтересованы в конкурентах. Насколько велико это лобби? И можно ли его преодолеть?
— В России его пока нет, на мировом рынке — не знаю. Мы подали на патент, этот процесс занимает, по-моему, 11 месяцев. Мне, честно говоря, на любое лобби насрать три раза. Я и здесь уверен: если у тебя товар хороший, если мы это всем продемонстрируем, то никакое лобби против этого факта не устоит. Другое дело, что это очень затабуированная тема. Ни один мужик не признается, что у него есть проблемы в этой сфере. Это наша гордость, это такая мужская особенность.
Опять-таки на Западе есть специальный опросник, созданный для того, чтобы диагностировать проблемы. Но отвечает-то на вопросы человек! Когда мы проводили эксперимент, в котором участвовало 52 человека, судя по вопросам, выходило, что в целом у них все более-менее ничего. Но когда начинаешь объективизировать этот процесс, на выходе ноль целых, хрен десятых.

Что самое сложное: преодолеть стеснение людей, преодолеть лобби или довести до кондиции сам продукт?
— Если будет хороший продукт, я проблем не вижу. За исключением одного — как подойти к людям. Чтобы они в это поверили. Если открыть компьютер, то несложно увидеть, сколько там гадостей рекламных, сколько рекламируется псевдосредств — неэффективных или вообще фейковых. Поэтому для начала нужно преодолеть прдубеждение, что мы — очередной шарлатанский продукт. Поэтому мы планируем большую просветительскую работу. На первом этапе задача — просто известить людей, рассказать, что есть добровольцы, у которых в 90% случаев удалось их проблему решить.
И мы можем показать это, а ни одна виагра этого показать не может. Специально для этого ролик с обезьянами сняли, где все очень наглядно.

Вы рассчитываете на российский рынок или сразу замахиваетесь на глобальный?
— К сожалению, я уже старый человек. У меня задача сделать это, а над тем, куда потом идти, я даже не задумывался. Обеспечим наших мужиков — уже хорошо, а если удастся еще в другом месте — ну дай Бог. Вопрос стоит не в рынке. Вопрос стоит в том, чтобы научиться это делать, и делать хорошо. Допустим, Дмитрий Валерьевич, хотите ли вы прожить до 100 лет и при этом быть активным? Чтобы при этом трудиться, чтобы не быть обузой близким. Ну ясное дело — хотите! Это же элементарные вещи. Все хотят простых вещей. И потенция относится к таким простым вещам. Я же большой патриот и считаю, что я вечном в долгу перед моей Родиной. Я же наполовину еврей, и мои родители, мои дедушки и бабушки выжили только потому, что вся страна тогда сплотилась и выстояла. Поэтому делаю то, что могу, и буду рад, если стране это поможет.