За пару часов до выхода на сцену в большом сольном концерте Эмин Агаларов и главный редактор MarketMedia пили кофе и разговаривали о большом бизнесе.

Эмин, вы для нас образцовый собеседник. Мы пишем о ретейле, ресторанном бизнесе и торговой недвижимости, а это как раз те виды бизнеса…
— С которыми я знаком...

…И достаточно плотно! Поэтому хочется поговорить обо всех этих вещах. Например, как вы смотрите на человека, который в 2022 году строит торговый центр? Ведь если сейчас прийти на какую-нибудь конференцию, то обязательно эксперты будут предрекать им…
— Гибель. У меня очень простое мнение: те торговые центры, которые были построены с начала 1990-х до 2010-го, а может даже и 2015 года, это были шопинг-моллы. Потом появились те, кто понял и поверил, что торговые центры должны нести развлекательный характер, и стали насыщать их аттракционами, семейным «интертейментом», детскими клубами, большими кинотеатрами… Да, это арендаторы, которые обычно не представляют коммерческого интереса, потому что платят меньше, чем ретейлеры.

Намного меньше…
— Сильно меньше, и ухудшают экономику любого торгового центра. Но обеспечивают ему жизнь. Таким образом, если смотреть в долгую перспективу и попытаться все-таки, чтобы экономика была нормальной, то эти торговые центры должны быть большими. А поскольку все уходит якобы в онлайн…

Якобы?
— Якобы! Например, в наших торгово-развлекательных комплексах, если бы не пандемия, мы бы показали рост. Сейчас мы по выручке практически — за вычетом 10% — вернулись к показателям 2019 года. А по трафику, несмотря на пандемию, уже на уровне. То есть где-то точечно, когда включаются жесткие ограничения — локдаун, маски, коды, — мы по посещаемости, конечно, теряем, но в целом наш трафик не пострадал. Потому что людям все равно нужно куда-то пойти. С учетом нашего климата — это вопрос. Вот у меня много детей. Когда они все вчетвером собираются в Москве, где мне с ними провести день? Понятно, что можно сходить в океанариум, цирк или другое шоу, но это 2 часа. А куда пойти на целый день? Только в большой теплый красивый торговый центр.

Но по этому поводу теперь говорят: люди ценят ковидную безопасность.
— Смотрите, площадь одного Vegas — около 300 тыс. м2. По последним данным, нас посещает 30-35 тыс. человек в день. Но эти люди приходят не одновременно, сейчас в самые пиковые часы в ТЦ может быть 10 тыс. человек. Если мы поделим 300 тыс. м2 на 10 тыс. человек, получится, что на каждого приходится довольно много метров. Это точно лучше, чем в метро или любом ресторане. Можно считать, что вы гуляете по городу.

Получается, даже сейчас можно строить торговые центры?
— Можно. Из всех бизнесов, которыми я сейчас занимаюсь, он не самый рентабельный и быстроокупаемый, но гостиничный бизнес давно имеет длинную окупаемость. 10-12 лет — это норма. И для торговых центров показатели сейчас примерно такие же.

Самое начало — это всегда интересно! Ведь вы, Эмин, начинали свой бизнес в интернете. Торговали на eBay еще в прошлом тысячелетии!
— Да, в 1997-1999 годах.

Получается, вы были одним из пионеров интернет-торговли! А почему потом об этом бизнесе забыли?
— Где-то, наверное, я об этом жалею. Я ведь торговал не только на eBay, учась в университете, я активно занимался всеми подобными сайтами, когда они только появились. И мне было интересно. Но все-таки это был разный масштаб. В 2001 году я по просьбе отца попал в «Крокус». Он сказал: отучился — возвращайся, нужна твоя помощь. Масштаб того, чем я занимался в «Крокусе», был намного больше того, что я делал в интернете. К тому же стартап находился в Америке, а люди, которые остались им управлять, успешно его рассыпали.

Без личного участия много что рассыпается.
— Да. Но это было сознательное решение — не отвлекаться от основного дела. В то время там были обороты $30 тыс. в месяц, а здесь — $3 млн.

Раз вы сказали, что жалеете, может быть, хотите опять войти в онлайн-игру? Или там уже все поделили интернет-монстры — «Сбер», Ozon, AliExpress, Wildberries…
— По большому счету да. Но какие-то небольшие стартапы я продолжаю поддерживать: инвестировать, входить в партнерство. Но не вижу в них грандиозной перспективы для себя лично. То есть понимаю, что это может быть прибыльно, и, даже если бизнес не монетизируется, теоретически его можно продать каким-то большим игрокам.

Которые очень много что сейчас скупают…
— Да, для них это семечки, чтобы убрать конкурента. Для них легко и логично взять хорошую идею, которая будет развиваться под их крылом.

Мне кажется, первую продажу человек всегда помнит. Что вы продали в том самом лохматом 1997 году?
— Прекрасно помню. Я прилетал в Москву на каникулы и, возвращаясь обратно, подошел в Шереметьево к киоску, где витрины были заставлены матрешками и шкатулками, в расчете на иностранных туристов. Купил тогда долларов на двести 10 часов «Слава», «Полет», «Восток» — то, что там было. В качестве сувениров, на подарки своим преподавателям. Из России — со звездочкой, все как полагается.


Это было очень интересно, потому что происходило методом тыка и в режиме реального времени. Тогда я загрузил туда все часы.

Преподаватели остались в пролете!
— Совершенно верно. Длительность этих аукционов ты выбирал сам: 3, 7 или 10 дней. Я поставил на 10. И все часы в течение 5 дней продал с двойной наценкой. Купил за $20, продал за $40. Расходов нет, только мое время на eBay. Тогда я попросил друзей купить еще часов: 100 таких, 100 таких и 100 таких. Через какое-то время я столкнулся с проблемой учета, потому что одни часы лежат у тебя на полке, другие — на столе, а когда приходит заказ, нужно не перепутать… Потом я расширил ассортимент: начал привозить те же матрешки, те же палехские шкатулки, платки, жостовские подносы, приборы ночного видения, бинокли, фотоаппараты. На Измайловском рынке я скупил старые фотоаппараты 1950-1960-х годов, которые продавались за 3 копейки, а в Америке их приобретали коллекционеры. Потом я начал покупать современные картины: договорился с одним художником, который рисовал картины 25 на 40 см. Всегда одной тематики — избушка, куры, природа. Начал покупать у него картины по $40-50 и продавать по $100-120. Спросил у него: сколько ты мне можешь нарисовать таких картин в месяц? Он ответил: 30. Одну в день. Мы договорились на год. Выкупил у него 300 с чем-то картин, которые до сих пор частично где-то остались.

У Олега Тинькова, помнится, первая большая сделка была, когда он купил два контейнера искусственных деревьев. Купил дико выгодно. Но их было так много, что он потом раздаривал их в течение нескольких лет…
— У меня было примерно то же самое. Единственное, если бы я продолжал заниматься интернет-торговлей, то всё рано или поздно было бы продано. Помню, были свои хитрости, благодаря которым все можно успешно сливать. Выставляешь неликвид — коллекцию из 10 предметов за $1. И начинается аукцион: $2, $5, $7…
В конце концов я арендовал офис, у меня было несколько сотрудников и маленький склад… Тот офис, кстати, сохранился, мы его используем как американский head office для решения наших вопросов за океаном. А тогда я уже привозил товары контейнерами. В компании U-Haul арендовали большой грузовик за $30-40 в день и, чтобы сэкономить на грузчиках, сами разгружали. Я еще кайфовал, любил на грузовике покататься.

Настоящий стартап!
— Мозг так устроен: если ты видишь, что $20 ты можешь превратить в $40, то глупо этого не делать. Тем более когда ты студент, каждые $20 имеют значение.

Вы как-то признались, что любите смотреть бухгалтерские книги…
— Ненавижу это делать, но бизнес нужно контролировать, поэтому делаю это ежедневно.

Значит, вы точно знаете, что из ваших бизнесов сейчас лучше всего качает, а что из-за коронакризиса находится в состоянии стагнации?
— Сеть Crocus Fitness очень хорошо себя чувствует — превратилась реально в доходный бизнес.

То есть люди, несмотря на коронавирус, ходят на фитнес? Или покупают абонементы и никуда не ходят.
— Они делают и то и другое. Ковид показал, что фитнес для человека — это отдушина. Человеку нужно куда-то выйти.
По своему развитию на душу населения фитнес в России еще отстает от развитых стран, и у него еще есть пространство для развития. Второе место занимает ресторанный бизнес, хотя он, конечно, сильно пострадал. Даже недельный локдаун в ноябре сильно повлиял на рентабельность текущего месяца. Люди не работают, зарплату ты платишь, какие-то продукты вынужден выбросить и закупить новые… Торговые центры относительно наших ожиданий чувствуют себя достаточно плохо. Потому что если раньше мы каждый год показывали рост, то после хорошего 2019-го последовал ужасный 2020-й, и сейчас мы только пытаемся вернуться к допандемийным показателям. При этом у нас уже около 1200 арендаторов, и я и моя команда должны встречаться с ключевыми арендаторами, обсуждать новые условия…

А все просят скидки!
— Конечно, со всеми мы договариваемся и параллельно пытаемся увеличить доходность. Ты не можешь аннулировать скидки, полученные в период локдауна только при помощи какого-то письма, обо всем нужно договариваться. Торговый центр — это живой организм.
Ретейл чувствует себя примерно так же, как торговые центры, это очень взаимосвязанные бизнесы. А лучше всего чувствует себя моя стройка поселка Sea Breeze в Баку. Потому что как раз пандемия помогла людям понять, что жилье за городом — это круто и перспективно. Я уже построил школу, сейчас строю детский сад, больницу, луна-парк и аквапарк, а вокруг этого — много разной новой недвижимости.

Именно в девелопменте в России делался большой частный бизнес начиная с 1990-х годов…
— Фишка девелопмента — он хорош тогда, когда ты умеешь быстро и экономично строить. Быстро, потому что цена на стройматериалы растет: сегодня ты не построишь за те же деньги то, что построил 5 лет назад и даже год назад. Металл, дерево — все подорожало. Да и стройка — живой организм. Однако если в ресторане ты можешь сделать все правильно, но все равно никакой гарантии нет — просто не пошло и все, то недвижимость, скорее всего, ты с какой-то маржинальностью продашь.

Говорят, на ошибках учатся. Сейчас ошибки любят называть факапами. Можете рассказать историю вашего настоящего факапа?
— Тотал-факап был с проектом Swaper (сервис обмена вещами. — Ред.). Зерно у идеи было, но execution (исполнение — англ.) оказалось нулевым. Человек, предложивший Swaper, все время просил денег на завершение девелопмента проекта, но так ничего и не вышло. Потери составили более 40 млн.

Долларов?
— Рублей. В ресторанах тотал-факапов не вспомню, но были проекты, когда концепция не попадала в локацию и ресторан работал в ноль. Тогда просто приходится пересматривать концепцию, доинвестировать и делать что-то другое. Надо вовремя принимать решения. Это были концепции, которые мы пробовали в «Вегасах», какие-то небольшие проекты на фуд-кортах, условно говоря, открыли бургерную, а нужно было делать «мороженицу». В fashion-направлении тоже были бренды, в которые я верил, но они не пошли, и тогда магазин мы просто закрывали. В fashion есть свои сложности: когда подписываешь контракт, у бренда один дизайнер и все делают вовремя. А через год дизайнер меняется, начинаются задержки с поставками — и вместо коллекции «осень-зима» ты получаешь прошлую «весну». Таких примеров было много.


Я прочитал и поразился, что в «Крокус Сити Молл» средний чек — 40 тыс. рублей…
— Против 3 тыс. рублей в ТРК VEGAS. При этом посещаемость «Крокус Сити Молл» в 10 раз ниже.

Раз посетители «Крокус Сити Молла» во время ковида реже ездили за границу, последние 2 года были для вас своеобразным эльдорадо? Людям же надо где-то тратить деньги!
— Нет, это помогло арендаторам просесть в выручке меньше, чем арендаторам «Вегасов». Потому что в пирамиде потребления верхняя ее часть во время кризисов действительно страдает меньше остальных. Люди продолжают вести тот же образ жизни, совершать те же покупки, что и раньше.


Вы говорили, что при инвестициях главное — это интуиция.
— Интуиция — это то же самое, что и удача. Нельзя ориентироваться только на свою интуицию. Нужно все равно быть подготовленным к тому, что ты придумал. Если ты попытался все сделать правильно и продуманно, то благодаря интуиции и удаче у тебя может получиться чуть лучше, чем ты сам прогнозировал. Я обычно делаю так. Возьмем, к примеру, Crocus Fitness с условными инвестициями 250 млн рублей. Учитываем все: площадь, локацию, демографию в этой локации. И рассматриваем три варианта бизнес-плана — плохой, средний и хороший. Обычно я принимаю средний, но иногда получается прыгнуть выше. Понятно, что 100%-ной гарантии нет: возможно, ты проседаешь, возможен даже тотал-факап. Многие мировые ресторанные бренды приходили на новые рынки, и у них ничего не получалось.

Примеров масса: в Москве закрылся ресторан Пьера Ганьера, в Петербурге — Алена Дюкасса…
— «Пушкинъ» закрылся в Нью-Йорке…

А вы в Америке планируете что-то делать?
— Я стараюсь не распыляться. У меня очень много разных бизнесов, которые требуют личного участия. И я пока решил сконцентрироваться на ключевых рынках — Москва и Московская область, а также Баку. В связи с тем что у меня дети в Баку, я летаю туда каждую неделю или 10 дней.

То есть, если кто-то из детей уедет учиться в Нью-Йорк, возможно, вы начнете там бизнес!
— Не то что мне не хочется, или я считаю, что не получится. Кстати, тот же Crocus Fitness можно развивать в Америке, потому что там таких проектов нет. Мы сделали из того, что я видел в мире, лучшее.

Это суперпремиум?
— Нет. Концепция была очень простая: я решил сделать все в одном — огромный фитнес, огромное спа, бесконечное количество халатов, полотенец и тапочек, салон красоты, массаж, при котором отдельная private-зона с парилкой, сауной и хамамом. 5 тыс. м2. И, когда совмещаешь все это, ты даешь человеку пять поводов туда прийти помимо фитнеса. Пойду на фитнес, а заодно подстригусь. Цена за годовой абонемент варьируется от 30 тыс. до 100 тыс. То есть премиум по доступной цене.

Куда вы собираетесь тратить деньги в 2022 году?
— Основные — в стройку. Все, что я заработал за последние 2-3 года, я вложил в стройку в Баку — в свой город Sea Breeze. Проект на 300 га рассчитан примерно на 100 тыс. жителей. Это сотни зданий, и я двигаюсь поэтапно. Самые большие инвестиции — это инфраструктура. Электроподстанция — это десятки миллионов долларов, а еще коммуникации, очистные сооружения, дороги, ливневая канализация, нужно посадить 5 млн растений и деревьев. Пока посадили тысяч пятьсот. Пальмы везем из Барселоны. Делаем питомник, чтобы не покупать готовые деревья, а выращивать на месте. Делаем большое озеро, не только для красоты: летом там недостаток воды, и озеро будет нашим резервуаром. В планах — университет и больница. Я понимаю, что они никогда не окупятся. Окупаемость школы, к примеру, 30 лет, но она мне даст возможность продавать недвижимость дороже на $50 за 1 м2. А посажу 5 млн растений — еще $100 можно добавить, потому что это будет самое зеленое место в Азербайджане. То есть, инвестируя во все это, я повышаю капитализацию проекта.

Ничего другого, кроме стройки, не рассматриваете?
— Все остальное для меня small business. За год не откроешь 100 авторских ресторанов, поэтому у меня в планах три-пять ресторанов в Москве и еще столько же в Баку. По финансовой емкости с девелоперским проектом это несоизмеримо.

В мае 2021 года вы вышли и на петербургский ресторанный рынок. Для многих он оказывался непростым.
— 100%. Мы знали об этом. И мне хотелось понять, в чем его сложность. Питер нам дал очень многое. Он показал, что модель тех изменений, которые мы сейчас вносим в Петербурге, можно адаптировать на большинство наших московских ресторанных проектов. Обезличенные рестораны — проекты, где нет яркого шефа, — становятся уже неактуальны. У ресторана должно быть лицо — в виде шефа, авторская кухня, за которой должна стоять какая-то история. Питер к этому пришел намного раньше, чем Москва. Я очень часто бываю в Петербурге в небольших ресторанах, которые просто «вау», и говорю: в Москве такое точно пойдет. Московские концепции, которые адаптируются для петербургского рынка, напротив, не всегда приживаются.
У меня к ресторанам, как к бизнесу, один критерий: чтобы не было убытков. А вот как сделать проект доходным — процесс творческий. Наш ресторан Sixty Four — не убыточный, он работает в ноль, чему я уже рад. Но мы понимаем, какие нужно сделать шаги, чтобы превратить его в прибыльный бизнес. Будем работать с шефом и кухней.

Грубо говоря, будете раскручивать повара?
— Будем раскручивать повара и при помощи повара раскручивать ресторан. Мы хотим, чтобы ходили не на ресторан, а именно на шефа с его кухней. И верим, что это сработает.

Но у вас же есть проверенная франшиза — Nobu. Может быть, не изобретать велосипед, а развивать именно мировые бренды?
— Я не люблю франшизные проекты, хотя Nobu — удачный и доходный проект. Во-первых, ты ничего не придумываешь, просто адаптируешь. Плюс франшизный проект дополнительно обременяет тебя финансовой нагрузкой. И для меня легче придумать ресторанную концепцию, чем тиражировать существующую. Легче с любой стороны. Во-первых, мне хочется придумать, во-вторых, хочется сделать из этого бизнес, а франшизная история — прибыльный ты или убыточный — все равно обязательства франчайзи ты должен выполнять. И в неудачном варианте это может загрузить тебя дополнительным минусом в десятки тысяч долларов в месяц.

Сейчас рестораторы разделились на два полюса. Одни говорят, что все ужасно, опять посещаемость упала, а продукты дорожают, зарплаты растут и т.д. Можно заворачиваться в саван. А есть рестораторы, которые, напротив, говорят: сейчас лучшее время для бизнеса. А вы где в этом диапазоне?
— Я где-то посередине. Нормальное время: не лучшее и не худшее. Надо просто работать, адаптироваться к тем реалиям, которые мы имеем. У меня более 55 ресторанных проектов, и я к рентабельности отношусь в совокупности. Пусть 20 ресторанов отрабатывают в ноль, но 30 все равно показывают какой-то доход, а какие-то — очень хороший доход.


От отношений отцов и детей никуда не деться. Чему в бизнесе вас научил отец?
— Отец никогда не читал мне ни лекций, ни нотаций. Но у меня была возможность наблюдать за его деятельностью, потому что с 7-8 лет он брал меня на работу. И я отсиживал день, тогда появились первые компьютеры, и я мучил его сотрудников, чтобы мне дали во что-то поиграть. Это был достаточно полезный опыт, когда ты наблюдаешь, как работает твой отец. Чтобы контролировать бизнес, в первую очередь нужно контролировать финансовые потоки. Что пришло, что ушло, куда… Не то что ты пытаешься поймать кого-то на воровстве, а это именно контрольный механизм. Ты же должен принимать решения, особенно в кризисное время.
Я наблюдал, как отец строит, и тоже многому научился. Но самое ценное — это время, которые мы провели вместе, когда я о чем-то советовался. Он обычно критикует любые идеи, и через эту критику ты можешь почерпнуть какие-то важные моменты для себя. Что-то изменить, а от чего-то вовсе отказаться.

Уже давно не советуетесь?
— Давно. Уже лет двадцать.

А скучаете по этим советам?
— Точно нет.

Когда так много разнородных бизнесов, невозможно везде успеть самому. Важно подбирать менеджеров. Неправильный выбор может все испортить. Как вы подбираете команду?
— Есть такое выражение: «Выращивать кадры». Я сторонник этого подхода. У меня есть сотрудники, которые со мной работают с самого начала — уже 20 лет. Поэтому, когда меня спрашивают: вы сделали это, вы сделали то?.. Я всегда отвечаю: мы сделали. И важно не только выбрать людей, важно уметь им доверять и прощать ошибки. И строить команду по принципу большой семьи. Это когда ты понимаешь: самое страшное для человека, который с тобой работает над проектом, — тебя разочаровать.

А есть ли у вас какие-то принципы отбора? Вот ресторатор Александр Орлов не берет на работу толстых людей…
— Я с этим не согласен. У меня был толстый менеджер — суперкрутой, успешный суперталантливый парень, он работал с Майклом Джексоном, мы с ним до сих пор дружим и переписываемся.
Человек может быть очень худым или толстым — это ничего не значит. Человеку, может быть, просто все равно, какое у него тело, но он может гореть своей работой. Какая, к примеру, разница — худой айтишник или толстый?

Но, может, есть какие-то другие маркеры при подборе сотрудников?
— Бывает, человек приходит к тебе в кабинет, например, на собеседование, грязный, неухоженный, от него плохо пахнет… Но опять-таки, интересно, с чем он к тебе пришел! Может быть, это абсолютно гениальный стартапер, которого стоит посадить в отдельную комнату, где он никому не будет портить настроение, и при этом заработает тебе кучу денег. Такое тоже рассматривается!

Бизнес — это серьезно, и подразумевается, что им занимаются серьезные люди…
— Я несерьезный (смеется).

Я как раз про это. Вы занимаетесь не только бизнесом, но и шоу-бизнесом. Есть такая песня: «Кто этот парень с гитарой?» Шоу-бизнес мешает основному вашему бизнесу?
— Я считаю, только помогает. Потому что после того, как я обрел какую-то популярность, мне стало намного легче раскручивать свои проекты за счет того, что я фактически являюсь их лицом. Например, лет десять назад подписал контракт с новым часовым брендом U-BOAT… Я ношу U-BOAT, дарю своим друзьям, бренд быстро популяризовался и превратился в хороший бизнес.. Мне нравится бренд John Varvatos, я ношу эту одежду, открыл один магазин, затем второй. Я занимаюсь продвижением — просто ношу эту одежду. В любой мой ресторан на открытие приходит огромное количество моих коллег-артистов. Это всегда взрыв в соцсетях, который помогает вдохнуть в новый проект какую-то жизнь.
В то же время бизнес-скиллс позволяют правильно вести мои шоу-бизнес-дела. В том числе с мьюзик-лейблом «Жара», который мы успешно продали Warner Music и Atlantic Records.

Говорят, за $25 млн.
— Я цифру озвучивать не могу, но она была самая крупная в истории постсоветского шоу-бизнеса. Мы недавно виделись в Баку с Игорем Матвиенко, сидели вместе за столом, и он поднял тост: «Удивительно, как Эмин, к которому все так предвзято относились, во-первых, стал полноценным артистом, а во-вторых, сделал шаг вперед — создал лейбл, и практически 50% всей популярной музыки в России исполняют представители Азербайджана». Он сказал, что не понимает, как это возможно. Да, я и сам не понимаю, но получилось!



По сути вы стали популярным, а теперь используете свой личный бренд для развития бизнеса?
— Этому я научился у Дональда Трампа.

Я как раз собирался про него спросить! Как вам он?
— Он суперкрутой чувак. Мы много времени вместе провели, но даже до знакомства с ним меня всегда восхищало: ты приезжаешь в любой крупный город Америки — и у тебя обязательно перед носом огромные буквы Trump: самые крутые здания в самых лучших локациях. Помню, перечитывал его книги, он вел суперрейтинговое телешоу, стал президентом…


Помню, я пришел в Macy's (старейшая американская сеть универмагов. — Ред.), а главный бренд — Трамп: галстуки, костюмы, рубашки и т.д. Трамп-вино, Трамп-гольф, Trump Construction, Trump Plaza…

Американский Тиньков!
— Олдскульный.

Кому вы завидуете — по-белому или по-черному?
— Мне кажется, что у меня нет такого чувства, как зависть. У меня есть чувство восхищения, когда кто-то чего-то добился. И мне хочется как-то в чем-то повторить успех. Я абсолютно восхищен тем, что сделал Олег Тиньков. Не в лицо ему будет сказано, но он просто гений. Меня действительно восхищает то, что делает Илон Маск. Много таких людей, на которых смотришь и думаешь: офигенный чувак! Как он сумел?!

Где и как искать внутреннюю мотивацию, чтобы что-то делать дальше, когда уже все есть и всего добился?
— В моем случае вообще все очень просто. Со стороны, может, и кажется, что я чего-то добился, но на самом деле я добился не больше 10-15% от того, что наметил для себя. Поэтому впереди длинная дорога. А возможности для реализации тоже достаточно ограничены: бизнесы, которые я построил в группе компаний Crocus Group как управляющий и самостоятельно, генерят недостаточно. Чтобы построить город, нужно несколько миллиардов долларов. Их нужно заработать. От многого из того, что я хочу сделать, приходится отказываться, потому что просто нет финансовых ресурсов!

Рисковать любите?
— Очень! Я, конечно, все стараюсь делать взвешенно, но периодически захожу в очень рискованные проекты, с которыми непонятно что будет — либо ноль, либо атомный взрыв. Когда есть финансовые ресурсы, я такие проекты люблю.

Есть примеры?
— Я сейчас как раз над таким проектом работаю. Он из области IT и онлайн-инноваций. О нем в моей команде не знает никто, но я над ним уже около года работаю. Думаю, через год запустим. Если не состоится, значит, просто потратили время зря. А если состоится, то на мировом уровне может быть большим проектом вплоть до IPO.

Это торговля?
— Услуга.

Говорят, наших бизнесменов часто подводят маленькие амбиции…
— Он рассчитан на мировой рынок. Думаю, в России он даже мало применим. Это мое возвращение в интернет.

Значит, оно все-таки состоится!
— Посмотрим, успешно или нет!